Эта книга носит академический характер, но в то же время является откровенно полемической, что видно уже из названия[1].
Тартуский мир никоим образом нельзя всерьёз сравнивать с Брест-Литовским миром, когда Советская Россия, совершенно лишенная боеспособной армии, была вынуждена принять диктат Германии. Тем самым, этот вынужденный мирный договор рвал на части всю старую Российскую империю. Однако по какой-то причине автор книги уже в её названии ставит два упомянутых договора в один ряд.
Тартуский мир, однако, был достигнут в ходе переговоров, на которых обе стороны шли на уступки. Это обстоятельство, в частности, подчеркивали после подписания договора руководители российской делегации П. М. Керженцев и Я. А. Берзин. А. В. Смолин изображает их некомпетентными в отстаивании интересов своей страны неудачниками.
Как известно, В. И. Ленин говорил тогда о необходимости подписания мирных договоров с соседними государствами, в том числе и ценой уступок, а позднее поздравлял себя с тем, что с помощью этих договоров удалось спасти так называемую советскую власть. Таким образом, по его мнению, это был успешный тактический маневр.
Отправной точкой автора рецензируемой книги было изучение того, какие незаслуженные уступки Финляндии — как и в случае Брестского мира с Германией — были сделаны советской стороной при подписании Тартуского мира.
Источниковая база книги довольно однобока, что, по-видимому, объясняется ограниченными языковыми навыками её автора. Источники финского происхождения отсутствуют, равно как и протоколы переговоров, опубликованные на финском языке.
С другой стороны, использованы многочисленные источники из Российского государственного архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ), которые также опубликованы в виде приложений. В этом неоспоримая заслуга монографии. Указанные источники также важны с точки зрения рассматриваемой проблемы, поскольку морские границы России составляли довольно существенную часть «геополитических» проблем, с которыми был связан Тартуский мир. Во флотских кругах всегда выражали недовольство новыми границами, и даже говорили о том, что они могут быть временными (с. 290–291).
Так или иначе, источниковая база книги, а также использованная литература очень односторонни, что, как представляется, сильно повлияло на само исследование. Финские исследования по этой теме вообще не упоминаются, а из финноязычных публикаций присутствуют только касающиеся Тартуского мира воспоминания Вяйнё Таннера.
Однако, особенно в последние годы, в Финляндии опубликовано большое количество исследований, посвящённых событиям 1917–1920 гг. К сожалению, весь этот материал был проигнорирован, и в результате общая картина оказалась сильно искажённой. То же можно сказать и в целом о трактовке автором истории Финляндии.
Конечно, он знаком с заключённым весной 1918 г. договором между Советом народных комиссаров и Советом народных уполномоченных Финляндии и высказывает сожаление по поводу недостаточного интернационализма финских социал-демократов. С другой стороны, как представляется, автор не знает, что идея «Великой Финляндии» преобладала среди красных.
Не упоминается в книге и тот существенный факт, что район Петсамо был обещан Финляндии еще в 1864 г. в обмен на территорию вокруг Сестрорецкого оружейного завода. Вместо того чтобы апеллировать к документам изучаемой эпохи, автор смотрит на вещи с точки зрения будущего и утверждает, что желание финнов получить Петсамо было основано на их агрессивных планах использовать его в дальнейшем в качестве опорной точки для создания «Великой Финляндии» (с. 261).
Он также полагает, что знаменитая «Клятва на мече» Маннергейма хорошо показывает, насколько глубоко в стране укоренилась агрессивная идея «Великой Финляндии» (с. 5). Фактически же из-за изменения обстановки ко второй половине 1930‑х гг. эта «идея» в целом уже оставалась уделом маргинальных групп. В сферу политики её вернул договор между «правительством Куусинена» и советским правительством 2 декабря 1939 г. Он вызвал шок в Финляндии и лишил «правительство Куусинена» всякого доверия, если оно вообще было. «Клятва на мече» Маннергейма в 1941 г. также стала политической бомбой, грозившей вызвать политический кризис, поскольку крупнейшая партия страны — социал-демократы, а также Шведская народная партия и некоторые другие не признавали экспансионистскую политику в качестве цели войны.
Анахронизм в аргументации — это, конечно, очень серьёзная методологическая ошибка, и очень жаль, что такие однобокие исследования публикуются по фундаментальным вопросам отношений между нашими странами. Автору стоило бы объединить свои усилия с экспертами в области истории Финляндии. Хотя их число быстро сокращается, в России все ещё есть исследователи, которые могут пользоваться источниками на финском и шведском языках.
Тезисы автора о вынужденной природе Тартуского мира, сравнимого с Брестским, и об агрессии финнов напоминают печально известную книгу В. В. Похлёбкина «СССР — Финляндия: 260 лет отношений. 1713–1973»[2] (она была впервые опубликована в Финляндии в 1969 г. под названием «Финляндия как враг и друг, 1714–1967»[3]). Похлёбкин с энтузиазмом утверждал, что финны на Карельском перешейке были лишь частью смешанного народа, который состоял из шведов, немцев, русских и западных карелов... Книга Похлёбкина включена автором в список литературы, хотя конкретно этот тезис и не воспроизводится.
Присутствуют в рецензируемой работе и некоторые ошибки, вызванные небрежностью. Так, говорится, что Финляндии было дано право держать в акватории Петсамо неограниченное количество судов водоизмещением менее 100 000 тонн, но при этом не более 15 судов водоизмещением более 400 000 тонн (с. 263). Конечно, таких крупных кораблей там не было. Их тоннаж преувеличен в тысячи раз.
Несмотря на все недостатки, книга, безусловно, имеет значение и для финнов. Она ещё раз напоминает о том самом по себе известном обстоятельстве, что границы Тартуского мира были «роковым успехом», как позже заявил Паасикиви. Россия, находившаяся в состоянии нестабильности, оказалась в Балтийском регионе в ловушке и не могла быть удовлетворена ситуацией.
Ещё немцы в 1918 г. советовали финнам пойти на компромисс относительно старых территорий страны на Карельском перешейке. Такой подход, конечно же, не устраивал политиков того времени, потому что он не мог бы получить одобрение народа в рамках демократической системы. Кроме того, высшее руководство государства было неспособно понять обстоятельства, выходящие за рамки юридической стороны дела.
В общем, прискорбно, что даже в новых российских исследованиях ключевые фоновые факторы эпохи могут оставаться непонятыми и что описание важных этапов в отношениях наших стран может низводиться до такого пропагандистского уровня.
Поскольку уровень владения финским и шведским языками в России постоянно снижается, следует опасаться, что нехватка квалифицированных исследователей будет только усугубляться. Такая ситуация весьма прискорбна для обеих сторон, и необходимо приложить усилия для её улучшения путём расширения научного взаимодействия и, в частности, публикации на русском языке как можно большего количества финских исследований и документов. В этом отношении в русскоязычной исследовательской литературе на протяжении десятилетий, включая всю советскую эпоху, образовался существенный пробел.
Список литературы
Похлебкин, В. В. СССР — Финляндия: 260 лет отношений. 1713–1973 / В. В. Похлебкин. — Москва : Международные отношения, 1975. — 408 с.
Смолин, А. В. «Новый Брест». Тартуский мир Советской России с Финляндией 1920 г. / А. В. Смолин. — Санкт-Петербург : Евразия, 2020. — 382 с.
Pohlebkin, V. V. Suomi vihollisena ja ystävänä 1714–1967 / V. V. Pohlebkin. — Porvoo : WSOY, 1969. — 401 s.
