Какой войны хотел Густав III и ради чего?[1]
Мало какую войну настолько же справедливо называть по имени правившего в её время монарха, насколько войну Густава III с Россией в 1788—1790 гг. Никаких значительных противоречий между двумя державами не существовало. Основной причиной было желание правителя вернуть себе с помощью победоносной войны благорасположение подданных и остаться в истории наследником других великих королей-Густавов — Густава Васы и Густава II Адольфа.
Первоначально Густав III планировал войну с Данией с целью захвата Норвегии. Это почти наверняка привело бы к вмешательству России на стороне Дании. Когда же России пришлось из-за объявленной ей осенью 1787 г. турецким султаном войны начать переброску войск на юг, военная политика короля сделала поворот на восток. План блицкрига, основанный на старых разработках генерала Юхана Кристофера Толля, родился в январе — марте 1788 г. Российский морской флот необходимо было разбить на море либо в портах. Затем сухопутным силам численностью около 15 тысяч человек предстояло высадиться на южном берегу Кронштадтского залива в Ораниенбауме (совр. Ломоносов). Наступление оттуда на южную часть Петербурга и обстрел города должны были принудить императрицу Екатерину II к заключению мира. Для сковывания российских войск предполагалось на юго-восточной границе выдвинуть небольшие силы от Кюмийоки[2] в направлении Хамины[3] и из Саво[4] в направлении Олавинлинны[5] и Лаппеенранты[6].
Вступление в войну для Швеции образца 1788 г. было на самом деле крайне рискованным предприятием: свободных средств хватало лишь на короткую кампанию, поскольку налоговые доходы короны были жёстко привязаны к т. н. системе индельнинг, при которой налоги почти с каждого владения были на постоянной основе предназначены для выплаты жалованья лицам, занимавшим определённые военные или гражданские должности. Полки содержались в основном именно за счёт этой системы, и как территории, на которых они рекрутировались, так и территории, с которых их личному составу шло жалованье, были чётко определены. Офицерам и унтер-офицерам на территории размещения их роты и в соответствии с их военным званием отводились служебные дома с участками, или бустели, доход с которых входил в офицерское жалованье. Бóльшая часть крестьянских владений разделялась на т. н. роты, насчитывавшие от двух до четырёх дворов; кроме них существовали более зажиточные имения для содержания кавалерии — рустгалты. Рота или рустгалт предоставляли содержавшемуся за их счёт солдату или драгуну торпу — избу с клочком земли, в возделывании которого тот в основном и проводил своё время; в назначенные же сроки он участвовал в военных учениях. Немногочисленные наёмные полки использовались для пограничной и гарнизонной службы[7]. В снабжении и в обучении армии имелись недостатки, а внешнеполитической поддержки ожидать было неоткуда.
Необычный для своего времени театр боевых действий[8]
В отношении ведения сухопутной войны военная мысль XVIII в. в основном отдавала приоритет линейной тактике. Целью было обеспечить залп из возможно большего числа стволов. Людей выстраивали в длинные линии. Стоявшим в них в две шеренги солдатам удавалось зарядить свои гладкоствольные мушкеты калибром 20 мм с дула, не поранив при этом соседей штыками, однако для общего залпа те, кто стоял позади, как правило, выдвигались вперёд и тоже занимали места в первой шеренге. Маршируя навстречу линиям противника, при приближении на дистанцию выстрела — около 250 м — по команде давали общие залпы. На штыковой бой решались редко, поскольку понесшая наибольший урон сторона обычно отступала или просто обращалась в бегство.
Всё же начала проявляться некоторая специализация. Вооружённых особыми нарезными ружьями стрелков, которых строили в цепи для прицельного огня и которые были известны под именем тиральёров (фр. Tirailleur — ‘стрелок’), или егерей (нем. Jäger — ‘охотник’), стали ставить впереди линий и использовать для подготовки атаки, причём задействовались и лёгкие пушки, размещавшиеся перед линейными батальонами либо между ними. Более гибким по сравнению с выстроенными в линию для стрельбы батальонами оказывалось применение егерей и на флангах, а также для разведки. Основными задачами передвигавшихся верхом подразделений в Северной Европе оставались тоже разведка и действия на флангах и в тылу противника. Совершенно новую, приспособленную для плохо просматриваемой местности тактику разработал в Финляндии создатель и командир Савоской бригады[9], полковник Йоран Магнус Спренгтпортен[10], который, однако, поссорившись с королём, в 1786 г. перешёл на службу к российской императрице Екатерине II.
С точки зрения предполагавшей гибкость линейной тактики проведённая по Абоскому[11] миру 1743 г. граница была невыгодной. Занятая в основном лесами и озёрами местность была бедна традиционно требовавшимися для сражения открытыми пространствами полей или лугов. Конечно, зимой имелись в распоряжении озёрные плёсы, однако большое количество снега, заваливавшего дороги и затруднявшего перевозки и снабжение, да ещё холод, противостоять которому тогдашние палатки были совершенно не в состоянии, приводили на Севере к заключавшимся без всяких переговоров зимним перемириям, которые длились более полугода: личный состав приходилось в соответствии с полковой принадлежностью распределять на постой к крестьянам, обычно не более семи человек в каждом доме[12].
Граница 1743 г. делилась на три фронта. На представленной здесь картe (01)[13] показаны приграничные дороги и места, в которых они пересекали границу. Кюменлааксоский[14] фронт практически заканчивался в Пюёрюля. На обширную глухую и изобилующую озёрами местность между последним упомянутым пунктом и Мянтюхарью приходился стыковой участок, на северо-восток от которого уходил Савоский фронт. Из Кюменлааксо туда приходилось добираться со шведской стороны по старой савоской дороге, шедшей через Хейнолу, а с российской стороны — по меньшей мере через Савитайпале[15].
Перевозка самых тяжёлых грузов осуществлялась в Саво и Карелии летом — по лодочным фарватерам, зимой — по проложенным по льду зимникам. Поскольку участок границы, охватывавший окрестности Олавинлинны и далеко выступавший в виде «мыса», отрезал Карельский фронт от Саво, то при переброске сил на финляндской восточной границе в худшем случае необходимо было отправлять войска маршем из Саво в Карелию или в обратную сторону через Куопио, делая при этом крюк более чем в 300 км, потому что в данном случае перебросить их на лодках или по льду через Хаукивеси не удалось бы.
Русские могли действовать из Олавинлинны как на савоском, так и на карельском направлении. Водный путь между Олавинлинной и Лаппеенрантой был для них жизненно важен в стратегическом отношении, однако его большим минусом было то, что фарватер пролегал через Пуумальский пролив[16], который находится на территории, остававшейся по мирному договору 1743 г. за Швецией. В случае же с Северной Карелией транспортные проблемы уже перевешивали значимость местности.
Россия в 1721 г. получила от Швеции гарнизонные города-крепости Выборг и Кякисалми[17], а в 1743 г. — Хамину, Лаппеенранту и Олавинлинну; укрепила их и даже построила в 1773 г. круглую крепость Тааветти[18] в Луумяки[19]. На шведской стороне силы уходили преимущественно на строительство мощной морской крепости Свеаборг[20]: хельсинкская сухопутная крепость, спланированная по отношению к ней как вспомогательная, осталась очень маленькой — так же, как и возведённые для защиты прибрежной дороги из Выборга укрепления Дегербю, или Ловиисы[21]. Всё же ведший к Ловииса фарватер охраняла небольшая морская крепость Свартхольм[22]. В местах пересечения границы стояли незначительные по размеру укрепления-палисады[23].
Свеаборг был спроектирован не только как крепость, но и как база для шхерного, или армейского флота: нет смысла напоминать, что и в 1714 г., и в 1742 г. русские захватили Финляндию при помощи галерного флота, т. е. гребных судов с малой осадкой. Основываясь на идеях строителя Свеаборга Августина Эренсверда, гений кораблестроения Фредрик Хенрик аф Чапман разработал четыре класса судов, более эффективные, чем галеры, и получившие имена в соответствии с названиями финляндских провинций Уусимаа, Похъянмаа, Турунмаа и Хямеенмаа, хотя и в шведской транслитерации[24]. У двух последних были пушечные порты, как у больших морских судов. Задачей галер и судов новых типов было во время сражения в шхерах заякориться, заняв тем самым неподвижную огневую позицию. Собственные размышления Чапмана о тактике привели его к созданию канонерской лодки и канонерского йола: это были вооружённые одной или двумя тяжёлыми орудиями малые суда, мобильные соединения которых должны были, двигаясь на вёслах, действовать на флангах и перерезать пути отхода кораблям противника.
Для контроля за шхерами финляндского побережья суда Чапмана подходили великолепно, однако господства в открытом море можно было добиться лишь с помощью массивных, по меньшей мере, двухпалубных линейных кораблей и однопалубных фрегатов. Поэтому государство, прежде всего, вкладывало средства в морской флот, ударная сила которого основывалась на тяжёлом вооружении шедших кильватерной колонной, или в линию друг за другом, парусных судов. С российской стороны флот развивался так же. Преимуществом шхерных судов для обеих сторон помимо возможности вести войну на побережье было также то, что его строительство было значительно дешевле и быстрее морских[25].
Начало войны в Саво, 1788 г.[26] (01)
11 (22) мая 1788 г. финляндским частям был отдан приказ о мобилизации, и началась отправка морем личного состава и военных грузов из Швеции в Финляндию. В середине июля в полевой армии было 7284 уроженца собственно Швеции и 6920 финляндцев, и кроме того, в двух эскадрах шхерного флота числилось в общей сложности 11 852 человека. В составе Артиллерийского полка королевства насчитывалось на территории Финляндии 700 человек. Уже общая численность этой армии в 26 756 человек была максимальной за весь предшествующий период сосредоточения регулярных сил в восточной части державы: даже в 1808 г. Швеция не концентрировала в Финляндии такого количества войск.
Начатая Швецией переброска сил побудила Екатерину II назначить 12 (23) июня 1788 г. главнокомандующим на финляндском направлении вице-президента Военной коллегии, генерала, графа Валентина Платоновича Мусина-Пушкина. До начала боевых действий он не успел отличиться какими-либо достойными упоминания заслугами[27]. (02)
Лейтенанту, который возглавлял отряд финляндской пограничной стражи, отправленный 16 (27) июня к проливу Вуолтеенсалми[28] в районе Пуумалы, о том, что русские пришли в движение, рассказал его непосредственный начальник майор Георг Хенрик Егергорн[29]. Почти сразу же к лейтенанту с российской стороны прибыл крестьянин, сообщивший, что русские уже перешли границу. Выстрелы, которые были слышны перед рассветом 17 (28) июня с другого берега пролива, лейтенант в своём рапорте приписал русским. В действительности же он, кажется, был введён в заблуждение Егергорном: тот, по всей видимости, по приказу короля и командира Савоской бригады, полковника Берндта Юхана Хастфера[30] спланировал инцидент и организовал как появление принесшего вести крестьянина, так и стрельбу[31].
В соответствии с ранее данной королём инструкцией Хастфер использовал рапорт лейтенанта как предлог для осады Олавинлинны. На том же рапорте основывался и надменный ультиматум короля: границу следовало перенести с Карельского перешейка на реку Сестру[32], всего на три мили[33] от Петербурга. Начатые в отношении Олавинлинны боевые действия, в свою очередь, дали императрице Екатерине II основание для объявления ею войны 30 июня (11 июля). (03)
20—21 июня (1—2 июля) 1788 г. Савоская бригада выдвинулась из Пуумалы на лодках, а из Рантасалми[34] на лодках и по суше, и силами примерно в 1500 человек окружила оборонявшуюся всего 230 русскими Олавинлинну. Из-за нехватки снаряжения для штурма и нерешительности командовавшего на месте полковника Курта фон Стедингка[35] попытка захвата обернулась семинедельной осадой. Крепость, которой командовал однорукий майор Пётр Кузьмин — «рад бы отворить, но у меня одна только рука, да и в той шпага»[36], — с помощью подтащенных к бойницам орудий вынудила Стедингка перенести лагерь финляндцев на более отдалённый остров и выдержала осаду, хотя ожидать помощи ей было совершенно неоткуда[37].
Второй Савоский фронт образовался сразу же в начале войны вдоль дороги из Миккели[38] в Савитайпале, где подполковник Карл Густав Эрнрут захватил на российской стороне Партакоски и Кярнякоски[39]. 11 (22) июля отправленные начальствовавшим в российской Лаппеенранте генерал-поручиком Иваном Ивановичем Михельсоном гренадёры и казаки под командой подполковника Петрова, преодолев водную преграду вброд и на плотах, атаковали и отбросили Эрнрута. Когда русские отступили, чтобы усилить опорный пункт в Савитайпале, контроль над Партакоски и Кярнякоски ещё на месяц вернулся к Савоской бригаде.
Неудачные боевые действия на море и на побережье[40] (01)
Оправившись от неожиданности, русские быстро перегруппировали имевшиеся в их распоряжении в Старой Финляндии[41] войска для ведения боевых действий: в Выборге — 8220 человек (из которых в резерве в Красном Селе — 2683), в полевой армии — 7238, а также в гарнизонах: в Хамине — 2539, в Кякисалми — 1281 и в Олавинлинне — 230; всего — 19 508 человек. Кроме того, гарнизон расположенного поблизости Петербурга насчитывал 10—15 тысяч человек[42]. (04)
Густав III решил, прежде чем атаковать Петербург, захватить Хамину. Перейдя границу, армия от Кюмийоки двумя колоннами достигла северо-западного района города, Хусулы, и западного, Суммы. В конце июля она насчитывала в общей сложности более 9 тысяч человек. Оборонявший Хамину генерал-майор Левашов отреагировал на подход шведов, только когда они оказались поблизости от города, но использовал пару тысяч годных к службе людей, чтобы усиленными караулами активно препятствовать шведской разведке.
Тем временем ситуация на море решительным образом переменилась. Шведские и российские морские суда встретились к западу от острова Суурсаари[43] 6 (17) июля. В проходившем почти при полном штиле сражении каждая из сторон добилась незначительных успехов, но и понесла урон, итог остался неопределённым, и кораблям пришлось вернуться на свои базы для обслуживания и ремонта.
Сохранение боеспособности российского флота сразу сделало очевидным, что предполагавшая господство на море высадка десанта в районе Ораниенбаума невозможна. Положение только ухудшилось, когда в Свеаборге не нашлось для шведских кораблей достаточного количества снаряжения и боеприпасов. Российский флот захватил 21 июля (1 августа) оконечность полуострова Ханкониеми[44], который перерезал прямой маршрут снабжения, шедший из Швеции к восточной границе. Пять дней спустя шведский морской флот оказался заблокирован в Свеаборге. Теперь Густав III вёл совсем не ту войну, которую планировал.
Всё же операция короля в отношении Хамины продолжилась. Около 6 тысяч человек, которых предполагалось доставить на шхерных судах, должны были высадиться к востоку от Хамины. Суда, однако, из-за противного ветра оказались заперты в проливе Руотсинсалми[45]. Ожидая флот, армейские офицеры в Хусуле стали задаваться вопросом, не начал ли король по собственной инициативе наступательную войну, которая предполагала одобрение риксдага. Люди роптали на проблемы со снабжением. Прибытие самого короля в окрестности Хамины привело лишь к пушечной пальбе с обеих сторон.
Когда 23 июля (3 августа) флот в конце концов добрался до Ракилы в тылу Хамины и оттуда пехота и артиллерия были переброшены к городу, чаша терпения офицеров уже переполнилась. После жарких дискуссий королю пришлось 24 июля (4 августа) отдать приказ находившимся в Хусуле частям об отступлении в Лииккалу[46] и о возвращении затем на шведскую сторону границы. Сам Густав III сначала уехал от бунтовщиков в безопасную Сумму, где командовал верный ему полковник Густав Мориц Армфельт. Король смог, сохранив до некоторой степени монаршее достоинство, отбыть 13 (24) августа с фронта в Швецию, поскольку Дания объявила войну.
Офицерский мятеж, самым известным проявлением которого стала, прежде всего, подписанная 1 (12) августа 1788 г. 113 офицерами финляндских полков Декларация аньяльских[47] конфедератов, приостановил ведение войны Швецией. Осада Олавинлинны завершилась уже 9 (20) августа, и войска переместились, чтобы прикрыть основные дороги. У русских на финляндском направлении не хватило бы сил, чтобы воспользоваться неустойчивой ситуацией в шведской армии.
Поскольку императрица запретила любые попытки заключения перемирия, пока все шведские войска не отступят, оставшийся главнокомандующим в Финляндии брат короля, герцог Карл, вернул все силы на шведскую сторону границы и в ноябре разместил набранные из уроженцев собственно Швеции полки на зимний постой в районе от Кюмийоки до линии Порвоо[48] — Настола. Личный состав подразделений, состоявших из уроженцев Финляндии, частично разъехался на зиму домой, а частично расположился на постой в волостях близ границы, особенно в Саво. За охрану границы остались отвечать слабые егерские части, которые в случае необходимости должны были поднять тревогу, запалив традиционные сторожевые костры[49].
Несмотря на выросшее за время зимнего постоя число заболевших, шведская армия ко второму военному лету 1789 г. оставалась боеспособной благодаря как наборам рекрутов, так и вербовке добровольцев; и всё-таки новичков требовалось обучить, прежде чем отправлять на фронт. В Финляндии в начале апреля годными к службе были 23 600 человек, из которых около 5 тысяч уроженцев собственно Швеции и финляндцев числились в составе финляндской эскадры шхерного флота. Мусин-Пушкин начал боевые действия в 1789 г. примерно с 31 тысячей человек; с ними он должен был продвинуться на финляндскую сторону границы[50].
За Кюменлааксоский фронт в Финляндии отвечали в 1789 г. преимущественно полки, набранные из уроженцев собственно Швеции; Савоская бригада и прикомандированные к ней для усиления финляндцы и турнедальцы[51] действовали на Савоском фронте. Бригадой теперь командовал полковник Курт фон Стедингк: Хастфер был арестован за то, что поддерживал связи со Спренгтпортеном. Зимой 1788—1789 гг. как на побережьях Финляндии и Швеции, так и в волостях на территории Сайменской водной системы строили канонерские лодки для сражений летом. Русские тоже весной 1789 г. начали строительство малых судов в Лаппеенранте.
Первые сражения в Саво в 1789 г.[52] (01)
Боевые действия начались уже в марте с имевших разведывательный характер нападений русских на передовые охранные соединения шведов. На них ответили таким же образом, самыми серьёзными были атаки 23 апреля (4 мая) из Миккели на Суоменниеми[53], а также 6 (17) мая из Тохмаярви в Карелии на укрепления, возведённые русскими в Рускеале. Из-за малочисленности использованных сил ни одна сторона не добилась существенных успехов: подожжённый форт в Рускеале русские быстро отстроили лучше прежнего. Мусин-Пушкин назначил на лето общий удар по Саво.
План удара разрабатывал Спренгтпортен, который и следовал вместе с главными силами, находясь при штабе командующего — генерал-поручика Михельсона. Главные силы численностью 7 тысяч человек сгруппировались в Савитайпале в направлении удара: Кююрё[54] — Миккели — Юва[55]. Из Руоколахти[56] к Пуумале выдвинулся отряд в 1800 человек под командованием генерал-майора Готхарда Иоганна фон Кнорринга[57]. Ближайшими целями примерно 2 тысяч человек, собранных в Олавинлинне под началом генерал-майора Вильгельма фон Шульца[58], были Сулкава и Рантасалми. Войска должны были начать движение 28 мая (8 июня) и пересечь границу 31 мая (11 июня) 1789 г.
Передовой отряд находившихся под командованием Михельсона сил 31 мая (11 июня) обошёл со своего левого фланга оборонявшие Кююрё части, которые уступали ему в численности, и разбил их наголову, а затем встал лагерем в Ристиине[59]. Михельсон полагал, что столь же легко сумеет продвинуться по сухопутной, шедшей по моренной гряде, дороге через Поррассалми[60] до главного села прихода Миккели. Он выступил 2 (13) июня лишь с выделенными из его пехотных полков подразделениями егерей и казаков. Однако после произведённой с помощью нескольких пушек артподготовки Михельсон наткнулся на спешно созданный для обороны Поррассалми отряд. На узкой полоске суши он не мог использовать численное превосходство. Собранные в этом месте примерно 650 финляндцев выстояли под огнём, прежде всего, благодаря отчаянным стараниям офицеров. (05)
Единственным российским подразделением, перешедшим пролив вброд, был лейб-гренадёрский батальон императрицы[61]. По пути он попал под плотный огонь финляндцев — ужаснувшись потерям, люди остановились. Русские, которые продвинулись по обе стороны моренной гряды, в свою очередь подверглись ожесточённым штыковым атакам. Отдавший приказ об отходе Михельсон потерял, по меньшей мере, 451 человека убитыми и ранеными. К последним относился между прочим Спренгтпортен. Сражение продолжилось пальбой из пушек. Заметив, что к оборонявшимся приближается подкрепление, Михельсон вечером отступил к своему главному отряду в Ристиине «ожидать отставшие батальоны». Эта стоившая 174 убитых и раненых победа в обороне[62] была первой, одержанной шведскими сухопутными силами после Карла XII.
Основные части, выделенные для нового удара большими силами Михельсона, 7—8 (18—19) июня обошли расположенное к западу от Поррассалми маленькое озеро. Стедингк констатировал угрозу окружения и стал отступать к Юве. В районе Ювы находился вышедший из Олавинлинны отряд Шульца, который уже при приближении обратил в бегство слабые силы обороны Сулкавы. Шульц всё-таки не стал рисковать своим подразделением, пытаясь перерезать Стедингку путь к отступлению, а удовольствовался наблюдением с безопасного расстояния за тем, как финляндцы отходят на север. Стедингк установил новый опорный пункт финляндцев в волости Йоройнен[63], на высокой, увенчанной церковью, горе, которая была защищена бурным участком реки. Михельсон разбил главный российский лагерь в Юве, и Шульцу было поручено отвечать за направление на Рантасалми. (02)
Около 600 финляндцев, которые оказались изолированы в возведённых на северном берегу Пуумальского пролива укреплениях, получили приказ отступить. Единственным доступным способом было отплыть на построенных ими шести канонерках и обычных лодках далеко на восток, к Пункасалми и Райкуускому перешейку: у русских недоставало сил, чтобы запереть проливы. Отступление началось в канун Иванова дня перед рассветом; преодолев более 200 км на вёслах, отряд обогнул Олавинлинну и весь остров Керимяки и через пару недель гребли соединился в Йоройнене с войсками фон Стедингка. Теперь русские, в свою очередь, построили свой опорный пункт в Пуумале.
Кюменлааксо переходит из рук в руки в 1789 г.[64]
29 мая (9 июня) 1789 г. Густав III возвратился в Финляндию победителем во внутриполитической борьбе, поскольку на состоявшемся в феврале — марте риксдаге он подавил дворянскую оппозицию. Театрально, облачённый во все свои регалии, он изгнал дворянство из зала заседаний. Наконец, он ловко сумел добиться того, чтобы форма правления была дополнена одобренным тремя сословиями «Актом единения и безопасности», который существенно усилил власть короля. (06)
Создавшееся в июне тяжёлое положение в Саво требовало исправления, осуществить которое взялся король, принявший на себя верховное командование главным фронтом. 15 (26) июня он пересёк Кюмийоки в её верховье, в Вяряля[65], и продолжил двигаться по дороге вдоль моренной гряды Салпаусселькя[66]. Уступавшим в численности русским, которые в Утти[67] преградили ему путь, пришлось 17 (28) июня отступить в результате весьма традиционного сражения с применением линейной тактики. (01) Поскольку Михельсон всё ещё оставался далеко в Саво, оборона Лаппеенранты была ослаблена, а король находился всего в двух днях пути от города. По всей видимости, явившееся на помощь русским во время сражения при Утти небольшое подкрепление, побудило Густава изменить план. Он оставил на этом направлении лишь слабый отряд прикрытия и отправился с основными силами маршем по двум дорогам из Коуволы в ставшую известной за год до того Лииккалу, заняв которую 23 июня (3 июля) войска остановились на три недели. Русские тоже отошли из Утти в Кайпиайнен[68].
На побережье генерал-майор Юхан Август Мейерфельдт 7 (18) июля занял Сутелу и продвинулся в Кюменкартано[69] и Коркеакоски[70]. Днём позже король сам попытался с небольшим отрядом пробиться дальше в направлении Хамины, однако столкнулся с трудностями во встречном сражении под Саксалой и вернулся.
Генерал-майор Ларс Фредрик фон Каульбарс в начале июля получил приказ двигаться с набранными в собственно Швеции войсками к Лаппеенранте. Русские уже укрепились и окопались в Кайпиайнене, и 4 (15) июля Каульбарсу пришлось отказаться от безнадёжного предприятия. 7 (18) июля он отошёл с дороги возвращавшегося из Саво Михельсона дальше за Кюмийоки и был вынужден отрядить часть своих сил на Лиикальское направление. Таким образом, русским удалось 10 (21) июля навести в Вяряля мост через Кюмийоки и начать переброску войск на её западный берег. Продовольственные запасы шведской армии были спасены в последний момент, но и королю пришлось переправить свои силы из Лииккалы на шведскую сторону через Аньялу в Вяряля, откуда русские перед лицом превосходящих сил отступили 11 (22) июля на восточный берег Кюмийоки. (07)
С конца июля король действовал на прибрежном фронте. Под начало Мейерфельдта были переданы Вяряля и Аньяла, в которых он начал строить укрепления, как до того в Коркеакоски. Русские активно мешали работам и 28 июля (8 августа) нанесли удар через аньяльский мост. Однако используя артиллерию и своё превосходство в пехоте, Мейерфельдт за пару часов отбросил их назад. В Аньяле по обоим берегам реки оказались сосредоточены значительные силы артиллерии: 27 шведских и 26 российских орудий. Центральный фронт вдоль Кюмийоки после этого почти стабилизировался, но шведы в Кюменкартано и Коркеакоски вскоре попали в затруднительное положение после понесённого шхерным флотом поражения.
Война в Саво на суше и на воде[71] (01)
В Йоройнен, в расположение Савоской бригады, в течение нескольких дней через окрестные леса выходили те, кто отстал — особенно в Кююрё и Сулкаве — от своих подразделений. Когда Михельсону пришлось выдвигаться к Кюмийокскому фронту, который теснил Густав III, бригада была уже перегруппирована. По отходу Михельсона она быстро заняла свои прежние весенние позиции, за исключением Пуумалы. (08)
Выступившие из Рантасалми подразделения Савоской бригады начали под командованием Стедингка вечером 9 (20) июля обход противника с запада, и на следующий день правый фланг выполнявших этот манёвр сил во главе с полковником Карлом Густавом Эрнрутом сумел атаковать с тыла российский лагерь в Паркумяки, неподалёку от Олавинлинны. Оказавшись между двумя наступавшими соединениями, русские под началом Шульца потеряли около 900 человек убитыми, ранеными и взятыми в плен, а кроме того, весь свой лагерь, обоз и большое количество вооружения; сам Шульц, раненый, лесом вышел к Олавинлинне. Потерявшая примерно 180 человек Савоская бригада при поддержке с канонерских лодок достигла Лайтаатсилты: при том хаосе, в котором оказались русские, пала бы и Олавинлинна, если бы уставшие финляндцы догадались продолжить движение. Это было первое победоносное наступление шведской армии со времён Карла XII и самое значительное за всю войну на суше[72]. (02)
Стедингк составил план отвоевания стратегически важной Пуумалы при огневой поддержке с канонерских лодок: суда требовалось перетащить из озера Хаапавеси в залив Пихлаялахти. Однако проход в озеро Пихлаявеси преграждали российские орудия на острове Талвисало, впервые открывшие пальбу ночью 18 (29) июля, а также прибывшие сюда из Лаппеенранты 31 июля (11 августа) новые канонерские лодки. Когда русские начали улучшать свои позиции в окрестных водах Олавинлинны, канонерки финляндцев пришлось тащить обратно в озеро Хаапавеси. Там между флотилиями 27 августа (7 сентября) состоялось также небольшое сражение, не выявившее победителя.
Напротив Пуумалы примерно в десяти километрах располагался установленный на высокой горе Пирттимяки новый опорный пункт Савоской бригады, которым командовал подполковник Ханс Хенрик Грипенберг. 5 (16) августа он попытался отбить Пуумалу. Отряд в 300 человек, совершивший манёвр захода в тыл русским — около 40 км по островам и проливам, вынужден был, преследуемый российским батальоном из форта в Китулансало, спешно вернуться тем же самым путём. Главные силы Грипенберга по дороге подошли к Пуумале на расстояние пушечного выстрела, но избавившись от угрозы нападения с тыла, командовавший русскими Генрих Рейнгольд (Роман) фон Анреп оттеснил Грипенберга обратно к Пирттимяки. Согласно донесению Анрепа, потери финляндцев составили 80 убитых и трое взятых в плен, сам он потерял убитыми и ранеными 48 человек[73]. (03)
Новый начальник Олавинлинны, бригадир Александр Михайлович Римский-Корсаков, энергично теснил финляндцев. Отряд майора Муханова, отправленный островами из Олавинлинны, 28 сентября (9 октября), по причине беспечности только что прибывшего из Швеции фенрика[74] и поднявшейся паники, подошёл на лодках к артиллерийским позициям финляндцев в Лайтаатсилте; вскоре по мосту с острова Талвисало прибыли ещё русские. Но мало-помалу прибежавшие из финляндского лагеря подразделения, перегруппировавшись, отбросили российский отряд в результате жестокой рукопашной схватки. Потери атаковавших русских составили более 100 человек убитыми, ранеными и взятыми в плен; оборонявшиеся потеряли в общей сложности 53 человека и две стоявших на берегу пушки[75].
Точно так же начатое 26 сентября (7 октября) небольшими силами под командованием Георга Хенрика Егергорна наступление из Миккели в направлении Савитайпале выглядит всего лишь отвлекающим манёвром, который прекратился в Суоменниеми. Поррассалми и Паркумяки остались самыми важными тактическими победами Швеции на суше за всю войну, но с точки зрения обороны Саво огромным провалом было то, что русские продолжали удерживать Пуумалу. Последние, кажется, были весьма довольны своей добычей — в отличие от позднейших российских исследователей, которые оценивали результаты боевых действий 1789 г.[76] С приближением зимы Стедингк отвёл свои силы из Лайтаатсилты в волость Сяяминки[77], в хорошо укреплённую деревню Каллислахти, которая находилась на российской стороне границы; канонерские лодки перегнали на строившуюся в Варкаусе базу армейского флота. На Пуумальском направлении крупнейшими опорными пунктами были Пирттимяки и Миккели на западном фланге Савоского фронта. У русских на савоском направлении важнейшими опорными пунктами являлись, соответственно, Олавинлинна, Пуумала и Савитайпале.
Русские одерживают победы на море в 1789 г.[78] (01)
Морской флот Швеции — 21 линейный корабль и восемь фрегатов — под командованием брата короля, герцога Карла, вышел из Карлскруны только 25 июня (6 июля). Его задачей было охранять горло Финского залива. Однако командовавшему российским флотом Василию Яковлевичу Чичагову удалось соединить в одну эскадру свои суда, которые зимовали в Кронштадте и Ревеле, и перекрыть шведам фарватеры в районе Порккалы[79], а также морской путь, связывавший Ханко и Свеаборг. Крейсируя в южной Балтике с 21 линейным кораблём и 19 фрегатами, он встретился с флотом под началом герцога Карла 15 (26) июля.
Около острова Эланд настоящего сражения не случилось. Шведы находились с наветренной стороны, но всякий раз, когда они пытались подойти на дистанцию полноценного залпа, российский флот, используя попутный ветер, уклонялся. После шести часов безрезультатной пальбы Чичагов приказал добавить парусов и, оторвавшись от противника, ушёл на восток. На шведских судах разбушевалась серьёзная эпидемия брюшного или возвратного тифа, которая вынудила флот вернуться в начале августа в Карлскруну. Там жертвами болезни стали в общей сложности 6264 военных и гражданских. Только в середине октября флот снова сумел ненадолго отправиться в крейсирование, из которого возвратился в Карлскруну, когда выяснилось, что русские уже ушли на свои базы для зимовки.
Шведский шхерный флот под командованием генерал-адмирала Карла Августа Эренсверда в начале июля оказывал поддержку действовавшей на побережье армии. Половина флота, 19 больших судов и 30 канонерок, или баркасов, находилась в Руотсинсалми поблизости от позиций сухопутных сил в Коркеакоски. Эренсверд считал избранное местоположение опасным, поскольку оно было уязвимо для возможного нападения как со стороны фарватера Хамины, т. е. с испещрённого подводными скалами и островками северо-восточного направления, так и со стороны открытого моря, с юга. Однако рвавшийся в Хамину король не дал как следует блокировать узкие проливы к северо-востоку.
Мусин-Пушкин поставил перед командующим российским гребным флотом, любимцем императрицы князем Нассау-Зигеном, задачу разбить шведский шхерный флот. Князь Карл Генрих собрал свои суда в середине июля в прибрежных водах Хамины и двинул передовое соединение по направлению к острову Хаапасаари[80]. 4 (15) августа разведывательные суда обеих сторон встретились к северо-востоку от Руотсинсалми у острова Коркиасаари, откуда уступавшие в численности шведы возвратились после пятичасовой пушечной пальбы в Руотсинсалми. Экипажами судов шведского шхерного флота усилили, в соответствии с планом, личный состав сухопутных войск, находившихся в Коркеакоски.
Нассау атаковал 13 (24) августа двумя соединениями. Меньшее, примерно в 25 судов, приблизилось с юга к вставшей поперёк фарватера главной эскадре Эренсверда. В итоге шестичасовой пальбы шведы, казалось, явно одержали значительную победу: российские суда в 16.30 начали отходить и спускать флаги. (12)
Большее соединение под командованием самого Нассау — 55 более крупных судов и 12 поменьше — успело обогнуть островки хаминского фарватера лишь к середине дня. Здесь оборона шведов продолжалась до тех пор, пока российским галерам не удалось пробиться через оставленный незаблокированным пролив между островами Тиутинен и Маясаари и зайти в тыл противнику. Когда русские сумели разблокировать и остальные, в спешке плохо перекрытые проливы, подошедшие через них на вёслах суда в мгновение переменили итог сражения в пользу Нассау.
Эренсверд отправился на корабельной шлюпке к своему флоту, чтобы отдать ему приказ об отходе под защиту Свартхольма. Он не успел за отступавшими судами, и ему самому пришлось грести до берега и добираться до главной ставки короля. Там он, с испачканным пороховой гарью лицом и в мрачном, по причине поражения, расположении духа, объявил Густаву III, что у того больше нет шхерного флота.
Хотя находившиеся в заливе Суниланлахти транспорты пришлось сжечь, бóльшая часть шведских судов всё же успела уйти на вёслах. До Свартхольма дотащились в общей сложности 32 боевых судна; 14 были потеряны, как и два санитарных и свыше 20 транспортных. Погибли, были взяты в плен или тяжело ранены, судя по всему, около 50 офицеров и 1300 матросов. Русские потеряли в сражении 72 офицера и 1051 матроса.
Густав III не пал духом из-за доклада Эренсверда, а через два дня после сражения выяснилось, что бóльшая часть шхерного флота всё ещё имеется в распоряжении. Благодаря прибывшему из Швеции в середине августа подкреплению в 4500 человек, численность шведских сухопутных сил в районе Кюмиёки и на побережье выросла примерно до 16 тысяч, из которых добрых 6 тысяч находились в Коркеакоски.
Возвращение на исходные позиции в 1789 г. и новые приготовления[81] (09)
Теперь Нассау предложил Мусину-Пушкину крупную совместную операцию, в ходе которой шведские войска в Коркеакоски должны были быть окружены. Осторожный Мусин-Пушин позволил осуществить эту идею 21 августа (1 сентября), только в уменьшенном масштабе. Сухопутные части сильно потеснили шведов в Коркеакоски и Кюменкартано, а флот Нассау высадил десант у них в тылу — в Суниле[82] и заливе Силтакюлянлахти (Брубювикен)[83]. Шведским силам пришлось отступить, предав огню мосты, свои магазины и часть канонерских лодок.
Отступавшие соединения шведов под командованием генерал-лейтенанта Филипа Юлиуса Бернхарда фон Платена едва избежали катастрофы. Силы десанта, высадившиеся в западной половине Силтанкюлянлахти, уже угрожали дороге на Ахвенкоски[84], когда их остановили собранные на этом участке шведские батальоны. Поздним вечером сначала обоз, а затем войска шведов перешли через реку Силтакюлянйоки. Обоз продолжил путь в более безопасном направлении — в Хирвикоски, войска — в Ахвенкоски, куда они, уставшие, и прибыли утром 22 августа (2 сентября).
Русские продолжали свою активность также в западной части Финского залива. Суда их морского и гребного флотов 7 (18) сентября при сильном попутном ветре внезапно атаковали превосходящими силами ключевой пункт внутреннего фарватера в волости Инкоо — Барёсунд[85], который они заняли под свою базу. Фаворит короля Густав Мориц Армфельт, сопровождавший на фронт — в подходящий момент — новые подкрепления из Швеции, 19 (30) сентября неожиданным ударом с тыла уничтожил самое опасное укрепление русских. Однако лишь 12 (23) октября адмирал Саломон фон Раялин, шхерный флот которого всё лето тревожил русских в окрестных водах, окончательно разблокировал фарватер в районе Барёсунда. На следующий день русские покинули Порккалу. (01)
Войска оставались в лагерях, охраняя территорию к западу от реки Кюмийоки, до второй половины октября, когда личный состав финляндских полков стали распускать по домам. Вернувшийся из Саво король 19 (30) октября отдал, наконец, приказ и набранным в собственно Швеции полкам размещаться на зимний постой, для чего требовалась бóльшая, чем в предыдущем году, территория из-за их возросшей численности. По линии восток — запад шведы зимовали на пространстве от Кюмийоки до реки Порвоонйоки[86] и озера Весиярви, а по линии север — юг — от Хейнолы и Анианпелто до Финского залива. Русским удалось, благодаря казармам, содержать свои войска менее разбросанными. Шведский шхерный флот в начале ноября отправили в Свеаборгский док, Нассау распределил суда своего флота по зимним докам в разных портах.
С точки зрения русских, учитывая малую численность их войск и осторожность Мусина-Пушкина, кампания 1789 г. получилась весьма успешной. По мнению Екатерины, можно было бы добиться большего. Недовольная императрица сместила Мусина-Пушкина и назначила вместо него генерал-адъютанта, графа Ивана Петровича Салтыкова, от которого ожидали более энергичных действий. Так как война России с Турцией в то время складывалась удачно, императрица могла позволить себе ответить резкостью на предложения короля о мире: границы следовало оставить прежними, «Акт единения и безопасности» — аннулировать, аньяльских конфедератов — помиловать. Густав III был вынужден продолжить войну. Деньги Швеция, в конце концов, получила от Пруссии, Турция же их пообещала.
Густав III пришёл к выводу, что сухопутная война в условиях Финляндии не приведёт к решающему успеху. Зимой 1789—1790 гг. Швеция сосредоточилась на укреплении своего флота. Морской флот стал многочисленнее, чем когда-либо прежде, и вдоль всего побережья шведской державы строили, в первую очередь, малые шхерные суда. В то же время Россия сделала другие выводы: в её доках приоритет отдавался более крупным гребным судам.
Подсчитано, что укомплектование экипажами морского и шхерного флотов Швеции летом 1790 г. потребовало бы в общей сложности почти 40 тысяч человек, или две трети всей живой силы государства. В конце марта в Финляндии в сухопутных частях и в шхерном флоте из числа годных к службе собственно шведских уроженцев и финляндцев насчитывалось всего 27 345 человек, больных было более 6500, выбывших — свыше 11 600, и восполнить их нехватку крестьянские «роты» ещё не успели. Сухопутным силам пришлось в бóльших, чем прежде, размерах выделить людей для экипажей шхерных судов. Например, во втором сражении при Руотсинсалми из 13 тысяч гребцов и стрелков шхерного флота немногим более половины служили в сухопутных войсках, в особенности в кавалерии, от которой в условиях финляндского ландшафта было мало пользы.
Те же самые проблемы были и у российской стороны: Салтыкову пришлось выделить из личного состава сухопутных частей, серьёзно поредевших из-за болезней, людей для гребного флота Нассау. Судя по всему, туда массово отряжали «зелёных» новобранцев, которые не имели никакого опыта действий на море и которых не успевали толком обучить. Российские сухопутные силы располагали для использования в боевых действиях в 1790 г. примерно 23 тысячами человек[87].
Россия успешно обороняется в Саво в 1790 г.[88] (01)
Несмотря на то что Густав III в своих планах делал упор на боевых действиях на море, он проявил интерес к идее своего фаворита, повышенного им в звании до полковника Г. Х. Егергорна, который предложил тревожить русских внезапными ударами из Саво и Карелии в зимнее время. Из доставленных в 1789 г. из Швеции Густавом Морицем Армфельтом восьми батальонов, усиленных батальоном из числа уроженцев провинции Хяме и горсткой драгун, в Миккели была создана новая бригада. Старая Савоская бригада была сосредоточена в Каллислахти и Пирттимяки. Сформированная в Тохмаярви новая Карельская бригада, в которую объединили воинские подразделения различных областей, по причине нехватки снаряжения, лошадей и боеприпасов оказалась небоеспособной, и в июне бóльшую её часть отправили маршем в Саво. Ещё до того дерзкие планы Егергорна стали невыполнимыми из-за обилия снега и прихода весны.
Пробуждение на сухопутном фронте началось с незначительных нападений на полевые караулы противника. Всерьёз боевые действия развернулись, когда бригада Армфельта численностью около 3 тысяч человек продвинулась из Миккели главным образом по льду до Партакоски и Кярнякоски и в результате внезапной атаки 4 (15) апреля захватила оба населённых пункта. Командовавший Савитайпале лифляндец генерал Отто Генрих Игельстрём[89] нанёс ответный удар 19 (30) апреля. Атака его основных сил была направлена вдоль дороги прямо на Кярнякоски; два других подразделения атаковали в обход по льду с фланга и с тыла. Оборонительный отряд примерно в 1400 человек под началом Егергорна отбил оба фланговых удара и, использовав высвободившиеся силы, устранил угрозу Кярнякоски, где части Игельстрёма успели уже дойти до артиллерийских позиций шведов. Общие потери русских превысили 500 человек, шведов — достигли 209[90]. (02)
На Олавинлиннском направлении стороны удовлетворились сохранением положения, которое сложилось осенью 1789 г.: русские в Олавинлинне, финляндцы — в Каллислахти; сил для наступления не было. Вместо этого командовавший в Пуумале российский полковник Анреп решил перед рассветом 24 апреля (5 мая) застичь врасплох превосходящими силами насчитывавший около 500 человек отряд обороны Пирттимяки. Русские уже преодолели первую линию укреплений Пирттимяки, однако упорное сопротивление защитников центральной части форта и удавшийся обманный манёвр роты финляндцев, которые подошли на помощь с западного направления, вынудили Анрепа озаботиться состоянием его тыла и возвратиться в Пуумалу. Погибшими, взятыми в плен и ранеными он потерял 144 человека. Потери оборонявшихся были сопоставимыми: примерно 135 человек[91]. Теперь Стедингк основательно укрепил Пирттимяки и доставил туда более мощные пушки. Наступление мира прервало его очередные приготовления к захвату Пуумалы.
Новый главнокомандующий российскими войсками на Финляндском направлении Салтыков нацелился на овладение Финляндией в результате совместных действий армии и гребного флота. В конце мая русские также попытались улучшить свои позиции на Кюменлааксоском фронте. Положение Швеции должно было быть облегчено нападением на Савитайпале. Армфельт, в распоряжении которого, судя по всему, было около 1600 человек, отправил два своих канонерских йола для усиления нажима на Савитайпале. Сам он выступил вечером 23 мая (3 июня) из Суоменниеми; два отряда двигались маршем по суше и один — на плотах вдоль озера Куолимо. Армфельт полагал, что в Савитайпале всего лишь около 700 русских. В действительности численность российских сил в опорном пункте Савитайпале под командованием генерал-майора Хрущова была увеличена примерно до 1600 человек. (10)
Целью Армфельта было осуществить одновременное наступление и окружение. Однако главный отряд, которым он командовал лично, атаковал 24 мая (4 июня) преждевременно и неосторожно выдвинулся из-под защиты моренной гряды на открытый участок берега. Шведы попали под фланговый огонь российских пушек и егерей с противоположной стороны узкого залива. Потери в одно мгновение непомерно выросли. Сам Армфельт был ранен и лишился сознания. Поскольку никаких вестей от других подразделений не было, офицерам пришлось отвести наступавших назад под прикрытие гряды. Придя в себя, Армфельт приказал войскам отступать в Кярнякоски. Судя по всему, он потерял в общей сложности более 400 человек, что составляло добрую треть тех, кто успел вступить в сражение[92]. Самым большим достижением бригады так и осталось удержание Кярнякоски и Партакоски, в остальных случаях оборона русских выстояла.
Мощная атака в районе Кюмийоки в 1790 г.[93] (01)
Когда потеря Партакоски и Кярнякоски заставила русских отойти из района Кюмийоки для оказания поддержки Савитайпале, Густав III собрал в Яале из числа уроженцев собственно Швеции группировку в десять батальонов, которым были приданы артиллерия и горстка Уусимааских драгун, — всего около 3500 человек. 17 (28) апреля они в Пюёрюля по понтонному мосту и вброд перешли верховье Кюмийоки. Вечером следующего дня они линией атаковали позиции русских на холме, устроенные на северо-западной стороне деревни Валкеала и находившиеся под командованием генерал-майора Фёдора Денисова. Штыковой удар примерно в 22 часа заставил русских отойти, и их магазины достались шведам.
Нападение на Лаппеенранту, которое продолжал обдумывать король, сделалось бессмысленным после событий на центральном участке Кюменлааксоского фронта. 20 апреля (1 мая) 1790 г. русские начали в районе Аньялы и Хирвикоски интенсивный обстрел противоположного берега Кюмийоки, и в ночь на 24 апреля (5 мая) в Аньяле они пересекли реку на лодках. Батареи шведов попали в руки противника, и сломленные оборонявшиеся отступили за Вилликкалу. В Хирвикоски русские той же ночью заняли береговой плацдарм. Положение шведов серьёзно ухудшилось, они стали собирать свои войска в Вилликкале, и королю пришлось отдать приказ о возвращении на западный берег Кюмийоки и отряду в Валкеале.
Русские продолжали оказывать давление. 25 апреля (6 мая) их пехота перешла реку в Хирвикоски по наскоро наведённому мосту, но три шведских батальона отбросили противника и разрушили мост, уклоняясь от сыпавшихся с противоположного берега пушечных ядер. В тот же день генерал Игельстрём в жестоком сражении расширил аньяльский береговой плацдарм на пять километров на запад, к важному мосту у деревни Корхонен[94]. Часть отступивших из Валкеалы шведов вечером соединилась с силами, стоявшими на направлении Вилликкалы и Элимяки[95], в результате чего под командованием генерал-лейтенанта Филипа Юлиуса Бернхарда фон Платена оказалось примерно 4500 человек.
За северный фланг Кюмийокского фронта шведов теперь отвечал генерал-майор Вильгельм Мориц Паули. Выдвинувшийся из населённого пункта Уммельйоки Денисов 28 апреля (9 мая) принудил шведов оставить деревни Наппа и Келтти[96]. Защищая свои магазины в Уусикюля, Паули окопался в Ниинимяки в районе Каусалы и отбил 6 (17) мая атаку Денисова, в ходе которой тот был ранен. Девятью шведскими батальонами Паули ударил в ночь на 9 (20) мая по укреплённым позициям русских в Келтти. После сражения, в котором стороны топтались на месте, Паули, использовав свои резервы для нанесения удара на правом фланге, захватил Келтти. Русские отступили за Кюмийоки, если не считать небольшого плацдарма в Вяряля; против него Паули построил мощный опорный пункт. (06) (07)
Платен 19 (30) мая оттеснил русских от моста Корхонена в Аньяле, где у них остался лишь плацдарм с двумя батареями на западном берегу Кюмийоки. Выступившие из Савитайпале казаки, путь которым малочисленные шведские сторожевые караулы преграждать не стали, сумели сжечь деревни Пюёрюля и Яала, но отошли назад 28 мая (8 июня). Сражения на центральном и северном участках Кюмийокского фронта затихли, положение стабилизировалось, и война превратилась в позиционную. Утомлённые боевыми действиями стороны занимали каждая свой берег, не считая небольших российских плацдармов в Вяряля и в Аньяле[97]. Районы сражений были опустошены. (09)
При приближении шведского шхерного флота под командованием короля от Хамины к Выборгу русские в начале июня отвели свои сухопутные силы из Ахвенкоски и Хирвикоски. Мейерфельдт продвинулся 4 (15) июня оттуда в Мюллюкюля[98], а затем продолжил путь с шестью шведскими батальонами и мощной артиллерией. При поддержке только что прибывшего из Шведской Померании нового соединения канонерок он 15 (26) июня занял Сутелу и двинулся далее, в Кюменкартано и Коркеакоски. Опорным пунктом русских оставалась расположенная в пяти километрах к востоку Саксала[99]. Решающее для всей войны сражение состоялось 28 июня (9 июля) в Руотсинсалми совсем рядом с позициями Мейерфельдта; памятуя о событиях предыдущего лета, он, опасаясь поражения, уже свернул лагерь и приготовился к отходу. Но на сей раз такой надобности не возникло — Мейерфельдт прочно сидел в своих укреплениях до самого конца войны.
Война в выборгских водах[100]
Небольшая эскадра шведского морского флота уничтожила внезапным ударом 6 (17) марта 1790 г. склады на российской базе Балтийский Порт[101]. Весь линейный флот вышел в море под командованием герцога Карла 19 (30) апреля: 21 линейный корабль и восемь тяжёлых фрегатов, на которых было свыше 16 тысяч человек. Его главной задачей было помешать соединиться российским Кронштадтской и Ревельской эскадрам. 2 (13) мая он попытался уничтожить стоявшее на Ревельском рейде соединение российских линейных кораблей, но осторожная тактика привела лишь к перестрелке при прохождении вдоль неприятельской линии: огонь с заякоренных российских судов вёлся точнее. Два шведских корабля сели на мель и были потеряны. (01)
Сам король во главе своего невиданного по мощи шхерного флота атаковал 4 (15) мая Хаминский залив. Пётр Слизов, который командовал находившимся на этом направлении российским гребным флотом, был вынужден отвести суда, охранявшие горло залива, под защиту пушек крепости, однако часть судов русские потеряли, в том числе все крупные. Хаминская крепость выстояла, и новая атака 9 (20) мая не сумела нанести никакого урона укреплённым русскими береговым батареям.
Успех побудил короля попытаться продвинуться дальше. Его шхерный флот вошёл в Выборгский залив и 22 мая (2 июня) и встал на якорь у острова Бископсё[102]. Салтыков в Выборге начал быстро собирать весь свой гребной флот. Шведский же морской флот по приказу короля прибыл в восточную часть Финского залива. 23 мая (3 июня) он в горле Кронштадтского залива вступил в тактически неизобретательное и ничего не решавшее сражение с Кронштадтской эскадрой под командованием адмирала Александра Ивановича Круза. Затем он, по приказу короля и несмотря на предупреждения флаг-капитана Отто Хенрика Нурденшёльда[103], зашёл в Выборгский залив и бросил там якоря. Чичагов привёл весь свой соединённый флот в горло залива. (11)
Отряд шведов численностью в 3 тысячи человек под командованием генерал-майора Юхана Хенрика Поллéта высадился на материковой части пролива Бьёркезунд[104]. Атаке, начатой 2 (13) июня под руководством самого короля на российский гребной флот, который стоял в Тронгзунде[105], помешала сильная буря, и по достижении незначительных успехов, ввиду приближения подкреплений на помощь русским, 7 (18) июня её пришлось прекратить. В тот же день Поллéт был вынужден отозвать десантные части, высадившиеся в Бьёрке[106], обратно на суда. Два дня спустя Чичагов подвёл свои корабли на дистанцию двух пушечных выстрелов к шведскому морскому флоту, за которым находился флот шхерный. Сам король, герцог Карл, более 30 тысяч человек, 21 линейный корабль, 12 фрегатов, 174 шхерных судна и 54 транспортных оказались в западне. Провианта и питьевой воды стало не хватать. Российский гребной флот приближался. Швеция была на грани катастрофы.
Нурденшёльд подготовил альтернативные планы прорыва. Лучшим из них он сам считал прорыв в западном направлении между мысом Крюссерорт[107] и банкой Сальвёр[108]. К западу от них поперёк фарватера стояли только пять российских линейных кораблей и несколько фрегатов немного в стороне. Однако уйти этим путём при сильном западном ветре шведским судам было невозможно. В конце концов вечером 21 июня (2 июля) появились признаки перемены ветра. Король тогда всё ещё находился в Бьёркезунде, где его шхерный флот схватился с приведёнными Нассау из Петербурга гребными судами, которые проникли в северную часть пролива. Когда уставший Густав III под утро 22 июня (3 июля) вернулся на свой флагман, он, наконец, одобрил выход в западном направлении.
Шведский морской флот поднял якоря в 6.15. Сначала ему пришлось идти в бакштаг к северу, чтобы обогнуть банку Сальвёр; затем он привёлся к ветру и пошёл в фордевинд курсом на запад. Шхерный флот соединился с ним с правого траверза, ближе к мысу Крюссерорт, на котором Чичагов, на счастье шведов, не установил тяжёлых орудий со своих кораблей. Прорыв кильватерного строя русских удался с небольшими потерями, однако часть и линейных кораблей, и ускользнувших от противника шхерных судов сели на мель. Жизнь короля несколько раз оказывалась в опасности, но он, перейдя на другое судно, сумел в последний момент спастись.
Застигнутый манёвром шведов врасплох, Чичагов допустил ряд тактических ошибок, из-за которых шведский морской флот, в конце концов, смог, уменьшенным на треть, достичь Свеаборга. Шхерный флот, блокировавшийся российскими фрегатами, отделался сравнительно малыми потерями, да и в Руотсинсалми его ожидали только что прибывшие суда, построенные в южных районах Балтики. Но русские снова заперли морской флот шведов в Свеаборге. У короля осталась на руках единственная карта — шхерный флот в Руотсинсалми, к которому приближался Нассау. Судьба шведской державы снова была брошена на чашу весов.
Решающее сражение в проливе Руотсинсалми[109]
Несмотря на предупреждения своих офицеров, король решил сражаться и назначил флаг-капитаном единственного поддержавшего это решение подполковника Карла Улофа Крунстедта[110]. Пять самых тяжёлых кораблей встали на якоря, заняв огневую позицию поперёк фарватера. Непосредственно при приближении противника места между ними должны были занять две галеры, а канонерские лодки и йолы, перемещаясь на вёслах, образовывали подвижные фланги. Русским пришлось продвигаться вовнутрь большой воронки, в которой плотность огня шведов всё возрастала. Северо-восточные проливы, предыдущим летом принесшие шведам гибель, теперь были надёжно перекрыты затопленными судами. (12)
Нассау начал атаку при сильном южном попутном ветре утром 28 июня (9 июля). Это была годовщина провозглашения Екатерины императрицей, и в своём стремлении отметить её победой Нассау не успел провести разведку, а также дать людям отдых и дождаться подкреплений. В его распоряжении были 55 тяжёлых кораблей, составлявших основу всей огневой мощи, и около 80 лёгких[111]. Шведы располагали 22 тяжёлыми кораблями, однако их огневая мощь сосредоточивалась примерно на 170 малых судах.
Неопытность и усталость экипажей российских лёгких кораблей, доходившая, по-видимому, до неподчинения, стала для русских проблемой, и сохранить строй при движении вперёд не удалось. Их левый фланг открыл огонь с дальней дистанции в 9.30. Однако волнение, поднятое всё крепчавшим ветром, помешало перестроению российских малых судов; их снесло в сторону, и они оказались поперёк курса крупных кораблей. В конце концов последние встали на якорь на расстоянии менее километра от основной огневой позиции шведских тяжёлых кораблей. Сильная качка мешала русским целиться, они сами задерживали волны, катившиеся в направлении строя шведов. У шведских же канонерских лодок и йолов, экипажи которых были опытными и успели отдохнуть, получалось действовать более гибко, чем русские, и наносить удары с фланга также по большим кораблям противника.
В ходе многочасовой пушечной пальбы затонули лишь несколько судов, из тяжёлых шведских — только одно. Но у русских в особенности галеры сносило всё дальше вправо, у части из них была сильная течь. (13) Решающим, однако, стал манёвр на шведском левом фланге отряда канонерских лодок, которые обогнули остров Лехмясаари и зашли русским в тыл. Нассау на своём правом фланге послал против них соединение лёгких судов. То, что те начали грести назад, пассивно настроенные российские экипажи на левом фланге, видимо, истолковали как приказ об отступлении; они стали отходить на вёслах и, в конце концов, увели за собой и малые суда с правого фланга. Тяжёлые корабли в центре строя русских около 16 часов остались одни. В 20 часов Нассау отдал приказ об общем отступлении, но с повреждённым такелажем лавировать против ветра было невозможно, а грести крупные суда не могли — для атаковавших всё закончилось посадками на мель и выбрасыванием на берег.
Утихшая на ночь стрельба вспыхнула с новой силой, когда попытались вырваться последние российские корабли. В семь часов утра 29 июня (10 июля) грохот прекратился. Шведы одержали значительную победу. Русские потеряли по меньшей мере 52 судна. Среди них оказались все большие, частично пригодные для ремонта, корабли, которые лежали вдоль побережья и на отмелях. Экипажи в основном спаслись на островах, с которых на следующий день их, оголодавших, сняли и взяли в плен почти 9 тысяч человек. Потери шведов составляли одна удема и пять малых судов, погибших и раненых было около 500. Использовав свою последнюю карту, король выиграл в финальной опасной игре. Поражение русских было серьёзным, но необязательно фатальным стратегически, поскольку шведскому шхерному флоту было трудно развить успех без поддержки как морского флота, так и сухопутных сил[112].
Верельский мир и последствия войны[113]
В российских придворных кругах некоторые, в том числе Спренгтпортен, по-прежнему одобряли продолжение войны: ведь понесённые в Руотсинсалми потери России можно было восполнить. С другой стороны, руотсинсалмская победа обеспечила Густаву III совершенно новые условия для переговоров. Однако с Екатерины II этой войны уже было достаточно, особенно в ситуации, когда силы Турции, заключившей с Австрией мир, высвобождались для действий на российском направлении. Российскому генералу Отто Игельстрёму и всё ещё хворавшему от ран Густаву Морицу Армфельту поручили начать мирные переговоры в Вяряля. Между позициями обеих армий установили две палатки, в которых по очереди собирались участники переговоров. (06)
Преимуществом Армфельта был его опыт космополита и непосредственное знакомство с королём; несколько нерешительному Игельстрёму, в свою очередь, пришлось по каждому вопросу посредством курьера сноситься с Петербургом. Густав III желал передачи Швеции всей дельты Кюмийоки и Олавинлинны, некоторых мелких уточнений границы, а также признания императрицей основных законоположений Шведского государства. Ничто из этого не вошло в мирный трактат; граница осталась прежней, но король сумел проследить, чтобы при заключении мира императрица одобрила его новый статус самовластного правителя. Участники переговоров подписали договор 3 (14) августа 1790 г. Объявление мира кое-где привело к грандиозным совместным возлияниям недавних противников.
Достойных доверия данных о потерях обеих сторон не существует. Несколько ненадёжные подсчёты Мейерфельдта предполагают, что в сухопутной армии и в шхерном флоте умерших от болезней, убитых, серьёзно раненых и взятых в плен было в общей сложности свыше 17 тысяч; вдобавок дезертиров и освобождённых от службы по причине негодности к ней насчитывалось примерно 4 тысячи. Потери морского флота составили около 13 тысяч человек. Всего выбыло, таким образом, около 34 тысяч, из которых почти половина — скончавшиеся от болезней. Всё же более 10 тысяч человек со временем вернулись из плена. Общие потери российских сухопутных сил и обоих флотов можно считать примерно соответствующими тем, что понесла Швеция.
Военные болезни затрагивали и гражданское население. Больше всего они, естественно, бушевали на театре военных действий. В Саво в 1789—1791 гг. смертность почти вдвое превышала обычную, и количество жителей уменьшилось более чем на 9 тысяч душ: с более чем 104 до 95 тысяч. В волостях Кюменлааксо по обе стороны границы вызванная войной «экстраординарная» смертность составила в общей сложности примерно 3500 человек. Хотя прочая Старая Финляндия в основном оставалась на периферии боевых действий, и там жатва смерти — в частности, по причине болезней, распространявшихся из-за размещения пленных, — была больше ожидаемой приблизительно на 9 тысяч человек. Можно полагать, что рост численности населения Финляндии в 1788—1791 гг. оказался меньше по сравнению с нормальным периодом где-то на 35—40 тысяч душ. В отличие от двух предыдущих войн территория, которой был нанесён материальный ущерб, на этот раз ограничивалась узкими полосами зон боевых действий в Кюменлааксо и в небольшой части Саво.
Финансы Швеции из-за войны пришли в полное расстройство. Несмотря на займы, полученные за границей, деньги закончились как раз в дни победоносного сражения в Руотсинсалми, так что корона долго не могла выкупить пущенные в годы войны в обращение облигации государственного займа. Окончательная стабилизация не была достигнута и ко времени войны 1808—1809 гг.
Война так и не привела к переходу дворянской оппозиции на сторону Густава III: всего через полтора с лишним года после её завершения на оперном маскараде 5 (16) марта 1792 г. тайный убийца тяжело ранил его из пистолетов, и в результате король спустя неполных две недели скончался.
России нападение Густава III продемонстрировало незащищённость её северо-западной границы. (01) Екатерина II в 1791 г. назначила самого генерала Александра Васильевича Суворова руководить комиссией, в разработанную которой программу строительства укреплений входили: Кюминлинна[114], Лииккала, Утти, Кярнякоски[115], Партакоски и Ярвитайпале[116]. Ещё более значительным был Роченсальмский форт и крепость, построить который предлагал уже Нассау. Расположенный на месте современного города Котка, он охранял воды, в которых российский гребной флот потерпел тяжелейшее поражение.
Обе стороны отметили важность Саймы для ведения войны в Восточной Финляндии. «Лайвалинна» («Крепость для кораблей») в Варкаусе, а также Ристиина — первая далеко на север и другая далеко на запад от Пуумальского пролива и от Олавинлинны — стали базами канонерских лодок в Саво. Русские, в свою очередь, значительно усилили сосредоточенный в Лаппеенранте озёрно-речной флот и через прорытые по инициативе Суворова каналы Кутвеле, Кяюхкяя, Куконхарью и Телатайпале обеспечили путь в Олавинлинну в обход контролировавшегося Швецией Пуумальского пролива[117]. Военное присутствие России на финляндской границе в целом заметно увеличилось, и стратегическим соображениям русских относительно захвата всей Финляндии был придан новый импульс. С этой точки зрения, война Густава III вела из огня да в полымя.
Авториз. пер. с фин. А. В. Толстикова
Список литературы
Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII веке: (Очерки). — М.: Воениздат, 1958. — 662 с.
Бородкин М. М. История Финляндии: Время Екатерины II и Павла I. — СПб.: Государственная типография, 1912. — 446 с.
Головачёв В. Ф. Действия русского флота во время войны России со Швецией в 1788—90 годах: Кампания 1788 года. — СПб.: Типография И. И. Глазунова, 1870. — 133 с.
Головачёв В. Ф. Действия русского флота в войне со шведами в 1788—90 годах. — СПб., 1871—1873. — Ч. I—II. (Оттиск статьи из журнала «Морской сборник», Королевская библиотека, Стокгольм; см. описание в шведской библиографической системе: http://libris.kb.se/bib/2670271?vw=full.)
Золотарёв В. А., Саксонов О. В., Тюшкевич С. А. Военная история России. — М.: Кучково поле, 2001. — 735 с.
Ордин К. Ф. Выборгская победа и Роченсальмский погром: (Эпизод из шведской кампании 1790 г.) // Журнал министерства народного просвещения. — СПб., 1888. —Январь, ч. CCLV, отд. 2. — С. 84—113.
Ордин К. Покорение Финляндии: Опыт описания по неизданным источникам. — СПб.: Типография И. Н. Скороходова, 1889. — Т. I. — 460, 122 с.
Birck E. L. General Tolls krigsplan år 1788: Dess utförande och sammanbrott. — Helsingfors: Svenska litteratursällskapet i Finland, 1944. — XXXIII, 487 s.
Ericson L. Kriget till lands 1788—1790 // Gustav III:s ryska krig / red. G. Artéus. — Västervik: Probus, 1992. — S. 69—109.
Glete J. Kriget till sjöss 1788—1790 // Gustav III:s ryska krig / red. G. Artéus. — Västervik: Probus, 1992. — S. 110—174.
Kaukiainen Y. Suuren varustelun aika // Viipurin läänin historia. Vol. IV. Vanhan Suomen aika / toim. Y. Kaukiainen, R. Marjomaa ja J. Nurmiainen. — [Joensuu]: [Karjalan kirjapaino], 2013. — S. 352—369.
Kauppi U.-R. Kymenlaakson linnoitustyöt taloudellisena vaikuttajana 1700—1800-lukujen taitteessa // Kasarmin aidan kahden puolen: Kaksisataa vuotta suomalaista varuskuntayhteisöä / toim. J.T. Lappalainen. — Helsinki: SHS, 1993. — S. 49—70.
Kauppi U.-R. Aleksandr Vasiljevits Suvorov — Kaakkois-Suomen linnoitusketjun rakentaja // Generalissimus Suvorov=Generalissimo Suvorov=Генералиссимус Суворов / toim. P. Partanen, L. Eleskina ja E. Lyijynen. — [Lappeenranta]: Etelä-Karjalan museo, 2007 (Etelä-Karjalan museon julkaisusarja nro 29). — S. 57—77.
Lappalainen J. T. Aseet ja taistelut: Sotataidon kolme vuosituhatta. — Helsinki: Otava, 1989. — 236 s.
Lappalainen J. T. Kuninkaan viimeinen kortti: Viipurinlahden ja Ruotsinsalmen meritaistelut. — Helsinki: SKS, 2011. — 214 s.
Lappalainen J. T. Kustaa III:n maasota: Savo ja Kymenlaakso 1788—1790. — Helsinki: SKS, 2014. — 179 s.
Lindén K. E. Förhållanden och sjukvård under kriget i Finland 1788—1790. — Helsingfors: [s. n.], 1920 (Bidrag till kännedom av Finlands natur och folk. — Bd. 74:2). — 293 s.
Mankell J. Anteckningar rörande finska arméens och Finlands krigshistoria: Särskildt med afseende på krigen emellan Sverige och Ryssland 1788—1790 samt 1808—1809. — Stockholm: Norstedt & Söner, 1870. — D. I. — 532 s.
Mickwitz J., Paaskoski J. Itärajan vartijat. — Espoo: Schildts, 2005. — Vol. 4. 1700-luku. — 352 s.
Munthe A. Svenska sjöhjältar. — Stockholm: Norstedt & Söner, 1911. — Vol. VI. Henrik af Trolle, Fredrik af Chapman, Otto Henrik Nordenskjöld: Gustaf III, politiken och flottan 1772—1784. — 278 s.; 1914—1923. — Vol. VII. Flottan och ryska kriget 1788—1790: Otto Henrik Nordenskjöld. D. 1—6.
Nilsson N.-G. Den gustavianska armén // Gustav III:s ryska krig / red. G. Artéus. — Västervik: Probus, 1992. — S. 23—68.
Pohjolan-Pirhonen H. Olavinlinnan historialliset vaiheet. — Savonlinna: Pyhän Olavin kilta, 1973. — 885 s.
Rystad G. 1788: Varför krig? Något om bakgrund och ‘orsaker’ till Gustav III:s ryska krig // Gustav III:s ryska krig / red. G. Artéus. — Västervik: Probus, 1992. — S. 8—22.
Skärgårdsflottan: Uppbyggnad, militär användning och förankring i det svenska samhället 1700—1824 / red. H. Norman. — Lund: Historiska media, 2000. — 414 s.
Suomalaiset linnoitukset 1720-luvulta 1800-luvulle / toim. V.-P. Suhonen. — Helsinki: SKS, 2011. — 349 s.
